Старченко Владимир Иванович
Старченко Владимир Иванович







Старченко Владимир Иванович


(18.09.1923 – 14.03.2003)

 

Выпускник 1952 года,

участник Великой Отечественной войны

 






Родился 18 сентября 1923 года в г. Задонске Липецкой области в семье сельских учителей.


В 1941 году окончил среднюю школу в г. Воронеже, и был призван в Красную Армию.

 

Сентябрь 1941-декабрь 1941гг. – рядовой Отдельного горно-стрелкового лыжного полка, г. Горький, Гороховецкие лагеря.

Декабрь 1941-февраль 1942гг. – рядовой 69 отдельного лыжного батальона 4 Ударной Армии, Калининский фронт.

Февраль 1942-август 1942гг. – рядовой орудийный номер зенитной арт. батареи 4 Ударной Армии (Калининский фронт).

Август 1942-ноябрь 1943гг. – рядовой. автоматчик, бронебойщик, чертежник 26 отдельной истребительной бригады 4 УА (Калининский фронт).

Ноябрь 1943-март 1946гг. – старший сержант, чертежник-топограф штаба 92 стрелкового корпуса (Калининский, Ι Прибалтийский фронт).

Март 1946-апрель 1947гг. – старшина, зав. артиллерийскими классами Военно-Политического Училища им. М.В. Фрунзе (г. Горький).

1947-1952гг. – студент Казанского института инженеров гражданского строительства (КИИГС).

1952-1953гг. – инженер треста «Уралтяжтрубстрой», г. Свердловск.

1953-1957гг. – прораб треста № 40, г. Казань.

1957-1960гг. – главный инженер завода ЖБИ-4, г. Казань.

1960-1966гг. – главный инженер объединения «Татмежколхозстрой», г. Казань.

1966-1967гг. – начальник СМУ треста «Центроэлеваторстрой», г. Казань.

1967-1970гг. – начальник ПРО треста «Спецпромстрой», г. Казань-Тольятти.

1970-1976гг. – заместитель директора по капитальному строительству, г. Казань.

1976-1984гг. – начальник ПРО предприятия «Татэнергоспецремонт», г. Казань.

С 1983 года на пенсии.

1984-1986гг. – художник-оформитель предприятия «Татэнергоремонт», г.Казань.

В 1986 году Старченко В.И., инвалид войны ΙΙ-группы, ушел на заслуженный отдых.


Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

 


  Из воспоминаний Старченко В.И.


Студенчество

 

В начале 1946 года отец в звании майора демобилизовался, заехал ненадолго в Горький и, прихватив мать, отбыл в «неведомую» Раифу (отказавшись от предложенных ему рабочих мест в Одессе и Адлере).

В 1947 году «отвоевался» и я, и прибыл к родителям в Татарстан.

Месяц отдохнув, надышавшись благодатными ароматами раифских сосновых лесов, я стал определяться с дальнейшей судьбой, и мой выбор остановился на строительной специальности. Я рассудил, что профессия зодчего довольно интересная, везде и всегда нужна, данные для освоения этой профессии у меня есть (умение чертить, рисовать). Несмотря на то, что за 4 года войны школьные знания значительно выветрились, подготовившись за лето, экзамены мы сдали все 15 участников войны.

Итак, я студент Казанского института инженеров гражданского строительства (КИИГСа, тогда еще с архитектурным наклоном).

Институт не имел еще даже своего пристанища – занятия проходили в арендованных аудиториях КАИ и СХИ. Построив на ул. Зеленая свое здание, мы в 1948 году уже занимались «дома». Наш «поток» был вторым послевоенным. Всего было зачислено 114 человек, в том июле участников ВОВ – 15.

Началась обычная, студенческая жизнь: лекции, семинары, зачеты, экзамены…

Были мы тогда молодые, опьяненные мирной жизнью, поэтому не очень-то перетруждались и не отказывали себе в удовольствиях: кино, прогулки, лыжи, каток и, конечно, танцы… Танцевали в парке на танцплощадке, в КАИ, Доме Офицеров. Устраивали вечера и у себя в институте, создав небольшой джаз, в котором главным закоперщиком был Володя Чумаков. Были самодеятельные кружки, в которых активное участие принимали молодые преподаватели. Хореографический вела «немка» Е. Орел. Душой наших вечеров был рыжий Виталий Евстафьев – хохмач и очень славный парень. Как-то на новогоднем вечере играл у нас и Олег Лундстрем со своей «шанхайской» командой. Энтузиаст спорта и физкультуры – Анатолий Петрович Власов развернул в институте массовые движения за спорт. Были у нас команды – футбольная, хоккейная, баскетбольная, волейбольная, секции – борцовская, шахматная. Участвовали в межинститутских, городских соревнованиях.

Из наших ребят в спортивном активе были Бибишев, Ромашов, Лутфеев, Зайцев, Матвеев, Леонтьев.

Был среди нас и несколько необычный студент – Уля Ламперт, сын известного немецкого скульптора, бежавшего от фашистов из Германии в СССР и осевшего в Казани (его скульптуры украшали вход на стадион по ул. Горького).

В 70-е годы супруги Сумины, будучи в Германии, разыскали и посетили Улю. Он был несказанно рад, и частенько в разговоре у него вырывалось: «А у нас в Казани…»

За годы учебы было много интересных событий, забавных эпизодов, но я остановлюсь только на некоторых, наиболее мне памятных.

Во-первых – случаи печальные: практически, глупой смертью погиб под колесами трамвая наш однокашник Марат Динмухамедов, а под колесами автомобиля молодой преподаватель П.А. Баклушин.

О профессоре Н.М. Пауткине среди студентов ходили легенды как о каком-то феномене. Говорили, что он читает свои лекции по математике много лет на память, «слово в слово». И вот я вижу у доски элегантного «чеховского» интеллигента с бородкой клинышком.

Он оглядывает аудиторию и произносит: «Все течет, все изменяется…»

У моего соседа – Бориса Панова перед глазами конспект прошлогодних лекций Пауткина. Мы следим, и убеждаемся, что действительно «слово в слово».

Поразил он нас еще своим математическим кабинетом, где находились, изготовленные по его чертежам, приборы, иллюстрирующие наглядно и понятно алгебраические формулы.

С преподавателями у нас были товарищеские отношения (конечно, не на экзаменах).

П.М. Дульский – наш преподаватель графики, заслуженный искусствовед, попросил меня сделать фотоснимки деревянных резных украшений на старинных зданиях.

Доценту А.Н. Василькову я сделал фотографии разрушения образцов бетона.

Ассистент С.С. Ардашев оказался меломаном – коллекционером джазовых пластинок и мы (группа любителей музыки 30-х годов) ходили к нему в гости послушать Лещенко и Сокольского, «пускали слезу» от «Боженьки» А. Вертинского.

Вспоминается наш «Слоненок» - Пашков, которого мы донимали, задавая на каждом занятии вопрос: «Что такое Rв?». А он спокойно отвечал (будто первый раз): «Эр бигунг». Это стало его вторым прозвищем.

Незабываемые казусы были у меня на экзаменах химии, теоретической механике, архитектуре.

Химию я еще со школы терпеть не мог и к экзамену готовил солидную «шпору». Но, засидевшись дома за ее составлением, попал в цейтнот и когда явился на сдачу, оказался последним.

Открываю дверь – в кабинете двое: профессор Горизонтов и ассистент Ицкович.

- Что-то вы подзадержались, - говорит Борис Иванович, - мы с Тамарой Борисовной заждались вас. Пожалуйста, берите билетик…

Извиняюсь за опоздание, беру билет. Воспользоваться шпаргалкой совершенно невозможно. Будь что будет! Вопросы: получение фосфора, окись углерода и еще что-то.

Бормочу, что фосфор получают из фосфоритов, а окись углерода – угарный газ, опасная вещь…

Смотрит на меня профессор и улыбается…

- Вот что, молодой человек, достаточно… Если вас устроит, я ставлю тройку.

Такого счастья я даже не ожидал.

- Устраивает, Борис Иванович! Вот зачетка… (говорили потом, что еще до экзаменов наш директор Хакимов просил Горизонтова «не давить» наших студентов… Химия строителям не так уж нужна).

Второй казус у Аминова. Теоретическую механику я вроде как-то знал, но решил подстраховаться и сделал портативную шпаргалку. Готовя по билету ответы, я считал, что мои ответы правильны, но когда в кармане «шпора», теряется уверенность и страшно хочется убедиться в правильности ответа, заглянув в нее. Что я и сделал… Достал, а Аминов тут как тут….

- Что это там у вас, молодой человек? Позвольте-ка взглянуть…

Красный от неловкости отдаю.

- Хорошо. Но отвечать будете не по билету, а на мои вопросы… И стал меня гонять по курсу. Я начал ему отвечать просто без запинки. Наконец профессор говорит:

- Вы отвечали на «5», но за шпаргалку поставлю «4».

Что ж, и это неплохо!

Третий. В.В. Егерев, посмотрев мой билет, отложил его в сторону и сказал:

- У меня один вопрос. Представьте ситуацию: вам предстоит сделать подарок двум дамам – нежной блондинке и жгучей брюнетке. У вас два флакона духов: один с резким, сильным запахом, другой с нежным ароматом. Кому какой флакон вы подарите?

В общем-то, ответ лежал на поверхности, но я почему-то заподозрил подвох и поэтому решил сыграть на «золотой середине».

- По-моему, - говорю – хорошие духи идут любой женщине и понравятся ей независимо от цвета ее волос.

- Вы не правы. Внешность и запах должны гармонировать, дополнять друг друга. Нежные духи блондинке, крепкие - брюнетке.

(А ведь я так и думал, но не решился высказать свое мнение, дурак!)

«Иногородние» жили на частных квартирах, которые снимал институт, за деньги и дрова. Мы жили вчетвером на очень приличной квартире по ул. Калинина у тети Раи (на этом месте сейчас корпуса КГАСУ). Жили, можно сказать, отлично. Хозяйка была очень славная женщина, на всех готовила еду.

Надо сказать, что студенты делились на определенные категории:

Отличники:

а) действительно способные, которым учеба давалась легко и учились они «шутя».

б) тугодумы – упорные «трудяги», которые учились «мягким местом», не позволяя себе даже развлекаться.

Середняки:

а) «5-4-3» - неустойчивая категория.

б) «3» - дуболомы.

Особенно эта градация сказывалась при подготовке и сдаче экзаменов.

«1-а» - это делали без затруднений.

«1-б» - круглосуточно «долбили гранит науки».

«2-а» трудились – насколько хватало терпения, не гнушались «шпорами».

«2-б» - пытались готовиться, но больше надеялись на «счастливый случай».

Наша небольшая компания разработала свою теорию подготовки сдачи.

– Подготовку следует вести без напряжения, с перерывами для развлечения (но не злоупотреблять!) до вечера дня, предшествующего экзамену.

Вечером нужно забросить все учебники, конспекты, и сесть за «козла» (карточная игра) – до утра…

Рано утром, умывшись, побрившись, перекусив, бежать с припасенным букетом цветов в институт, стараясь войти на экзамен первыми.

Обосновывалась эта теория так:

– Ночная игра в карты отвлекала мозг от учебных проблем, накопленная ранее информация уходила в глубину сознания, там успокаивалась, концентрировалась и сама по себе готовилась к ответам.

– сдача экзамены «в первых рядах» имела следующие преимущества:

а) преподаватель-экзаменатор с утра еще не отключился от домашней обстановки;

б) экзаменатора, как правило, будут неоднократно вызывать в деканат или учебную часть, и он будет поручать нас ассистенту;

в) ассистент в отсутствие экзаменатора дает полную свободу;

г) букет играет роль какой-то взятки;

д) явка первым вселяла в экзаменатора иллюзию, что экзаменующиеся очень хорошо подготовились…

И эта теория себя оправдывала.

 

Практика

 

По учебной программе первые четыре года каждое лето студенты проходят производственную практику.

В 1948 году была практика по геодезии.

В 1949, 1950гг. – на стройках, а в 1951 году, как госэкзамен по военному делу.

В 1952 году – дипломная работа.

Первую практику на стройке я проходил в Казани, и она хорошо запомнилась благодаря ее руководителю – производственнику, прорабу Александру Ивановичу Беляеву.

Внешностью А.И. был – сыщик Пуаро из современных фильмов по романам А. Кристи.

Вряд ли у него было высшее образование, но чувствовался богатый практический опыт.

(Видел я его как-то в 1971 году – сильно постаревшего, но бодрого. «Вечный прораб» работал консультантом в тресте «Казаньпромстрой»).

Беляев «приобщал» меня к делу своими методами – постоянно таскал меня с собой по объектам и требовал присматриваться, прислушиваться ко всем его действиям, многие из которых они тут же комментировал и разъяснял.

Просил задавать «каверзные вопросы». Идем как-то по монолитному перекрытию одного из корпусов завода РТИ, Александр Иванович вдруг останавливается и говорит, трагическим голосом:

-Смотри-ка, студент, бетонщики как напороли – доску оставили в бетоне! Что делать-то будем?

Смотрю я на эту доску и соображаю…

-Александр Иванович, - говорю – ничего страшного, это температурный шов.

- Молодец, - доволен А.И., - правильно!

…Сидим в конторе, на улице проливной дождь. Глянув в окно, А.И. хватается за голову:

- Боже мой, кирпич то мы оставили под дождем, ничем не прикрыли – пропадет ведь!

Видел я, как в жару кирпичи специально поливали водой, да и не рушатся от дождя кирпичные дома!

- Это ты уж просто купить меня хочешь, Александр Иванович, кирпич не пропадет – он воды не боится.

- Смотри-ка и это он знает! – с довольной улыбкой констатирует Александр Иванович.

Однажды просит:

- Сходи-ка ты, Володя, к плотникам и принеси мне шлямбур.

Про такую «хреновину» я впервые слышу и делаю хитрый ход.

Прихожу к плотникам и говорю:

- Прораб просил шлямбур!

Дали мне какую-то трубку с зазубренным концом, и с тех пор я знаю, что это за инструмент.

К питьевому бачку в бытовке привязана алюминиевая кружка, в которой гвоздем пробито отверстие. Спрашиваю – зачем испортили кружку?

Александр Иванович отвечает, хитро улыбаясь:

- Целую давно бы уже увели, а дырявая кому нужна? А пить можно: пальцем дырку зажал и пей, пожалуйста!

Практика на стройке Воронежа 1950 года.

Этот красивый, старинный город был разрушен в войну на 98%. Говорят, что на разработке плана разрушения Воронежа и его осуществлении немецкий инженер-генерал заработал докторское звание.

Кончилась война – город стал вставать из руин, в его восстановлении принимали участие все горожане, каждый трудоспособный житель должен был отработать определенное количество часов. На работах использовалось большое количество пленных немцев и мадьяр.

С продуктами в городе (по сравнению, скажем, с тыловой Казанью) было очень даже неплохо. Благодатный черноземный край обеспечивал рынок областей центра дарами природы в изобилии, рыночные цены были значительно ниже магазинных, а купить можно было на рынке все, кроме хлеба (это – в магазинах).

Мы – практиканты, вдвоем с Игорем Гуськовым (из первого потока) жили в одной комнате общежития, окна которой выходили прямо на рынок. Тут мы отоваривались и готовили сами себе еду на плитке.

Практиковаться нам было на чем – весь город в новостройках, и мы познакомились практически со всеми видами строительно-монтажных работ.

А мне пришлось еще поработать с лепщиками.

И вдруг, однажды утром, глянув в окно, мы увидели пустую рыночную площадь..

Многие хлебные магазины оказались закрыты, в действующих - огромные очереди.

Так среагировали многострадальные воронежцы на начало войны в Корее.

Конечно, попав в Воронеж, я постарался побывать в Сомове – в местах моей юности, где было много радостных встреч с одноклассниками, и в городе удалось разыскать Игоря Степанова и семейство Нейц.

Последняя практика была по военному делу. Началась она в лагерях (напротив танкодрома), где мы показали свое умение минировать мосты, ставить фугасы и главное, маршировать с песнями вечером перед проверкой. Это получалось у нас лучше, чем у соседей – студентов других ВУЗов и нашу «Во кузнице» выходило слушать все лагерное начальство. Песня получалась тогда, когда мы ее исполняли с желанием.

Однажды наш старшина (из старослужащих кадровых) попытался заставить нас петь, когда нам не хотелось…

Мы тащили на полигон ящики с песком, имитирующие по форме и весу противотанковые мины, старшине захотелось нас «подбодрить» и он дал команду «Запевай!»

Мы молчим… Снова: «Запевай!»

Мы молчим…

Старшина обиделся и командует: «Бегом марш!»

Ну, а мы тоже обиделись и рванули… Молодые и здоровые, а старшина – старичок с отдышкой.

Оторвались мы от него, он кричит вдогонку: «Отставить!» А мы делаем вид, что не слышим. Оставили его далеко позади и устроили привал. Наконец, он, запыхавшийся догнал нас, и не знает, что сказать, что делать…

Ну, мы ему разъяснили, чтобы он не выступал, - против желания ничего делать не будем!

Потом жили душа в душу.

Следующий этап – наведение переправы…

Перебросили нас на берег Волги в район Кокушкино.

Жили в палатках рядом с саперной частью, которая осуществляла наше материальное обеспечение.

Погода стояла прекрасная, но наши попытки купаться в матушке-Волге чуть не оказались плачевными: в некоторых метрах от берега мы попали в поток содержимого городских унитазов, плывущего по течению из переполненных городских очистных сооружений.

Поэтому, взяв у саперов понтоны, переправлялись на остров «Маркиз», где и купались с городской публикой.

Однажды, с нами на этот пляж намылился наш преподаватель – майор Бузыкин.

Там он пристроился к каким-то дамочкам, увлекся с ними карточной игрой и мы «потеряли его».

Вернувшись в свои палатки, обнаружили «пропажу», а она скоро объявилась: к вечеру пляжная публика подалась в Казань, а наш майор, оставшись в компании комаров, отчаянно махал руками и кричал, требуя лодку.

А саперы, видно желая проучить незадачливого майора, лодку нам не давали.

Пришлось гнать за ним понтон.

Больше Бузыкин на «Маркиз» не навязывался. Затем по наведению берегового блока переправы мы сдали на "отлично".

После этих «госэкзаменов» нам присвоили офицерские звания: участникам войны – «лейтенантов», остальным – «младших лейтенантов».

 

Бритвочки

 

Профиль нашего института не очень-то привлекал «прекрасную половину» - пугали рисование, черчение, перспектива после окончания попасть мастером на стройку…

В нашем потоке девушек было 19%.

Но все-таки некоторые здраво рассудили, что перспектива не задержаться «в девках» в нашем ВУЗе 100-процентная (так и получилось – все наши девицы заимели мужей строителей).

С упразднением архитектурного уклона приток девушек увеличился, и мы полноправные «Кигсята» со стажем во время работы приемной комиссии «маячили» где-нибудь поблизости, разглядывая и оценивая «рискнувших» абитуриенток.

В такой именно момент я как-то подошел к буфету и неосторожно поинтересовался – нет ли в ассортименте чего-либо «остренького»…

И вдруг услышал сзади голос:

-Если вы так любите «остренькое» - надо кушать бритвочки!

Обернувшись, я вижу, что эти «остроумные» слова произнесла симпатичная девушка с наивной улыбкой…

Как потом я выяснил, это была Оленька Грачева – дочка нашего преподавателя Александра Петровича.

Это было «мимолетное видение», но судьба распорядилась так, что, в конце концов, из толпы многочисленных поклонников она почему-то выбрала меня и 16 июня 1952 года дипломник Старченко и студентка 2-го курса Грачева посетили ЗАГС и вскоре отправились в Пятигорск к моим родственникам в свадебное путешествие.

(А недавно мы отметили «Золотую свадьбу» и бритвочки я «кушаю» по сей день…)

 

Урал

 

В кармане диплом, на лацкане пиджака – «поплавок», а за дверью – комиссия по распределению «молодых специалистов». Когда-то я не задумывался, куда пошлют, мне было все равно, так как был я «вольный казак», а сейчас все осложнилось: есть жена, которой предстоит еще учиться в Казани… Желательно решить вопрос с назначением так, чтобы остаться в Казани. Весь наш выпуск «страдал» у дверей комиссии. Забавный случай произошел с Петей Федосеевым. Ему предлагали несколько мест – Сибирь, Север, Камчатка, которые его не устраивали, и он все «торговался», надеясь на более ближнюю «точку».

И вдруг ему предлагают Тетюхе.

Пете послышалось родные волжские Тетюши, - он с радостью согласился и взял направление. Вручая ему документ, председатель комиссии сказал в напутствие:

- Поздравляю Вас! Вы выбрали место, о котором не пожалеете, - на самом берегу Японского моря!

Петя вышел из кабинета в ступоре и на вопросы однокашников загадочно произнес, махнув рукой: «Яп-понский бог!»

И сегодня, встречаяясь с Петей (который все-таки смылся из Тетюхов в Дербышки) мы обязательно вспоминаем эту знаменательную фразу…

Увы, в Казани мест не было и комиссия, сочувствуя мне, предлагали города с ВУЗами, куда жена могла бы перевестись для продолжения учебы…

Наконец, более или менее приемлемый выход нашли: председатель комиссии – кадровик Свердловского треста «Уралтяжтрубстрой» предложил взять меня в этот трест, а жена могла учиться в «Уральском Политехническом».

- На худой конец, - сказал он,- Свердловск не так уж далеко от Казани и можно периодически общаться.

Так начался мой трудовой путь инженера-строителя...


Казань. 2002 год



70-летие Старченко В.И. Сидят (слева направо): Задворнов Феликс Семенович,

Подосенова Талия Гарифовна, Старченко Владимир Иванович, Подосенов Лев Николаевич,

Старченко Ольга Александровна. Стоят: Патрушев Юрий Илларионович

и Ромашов Владлен Иванович. 18 сентября 1993 года

 
© 2024 Музей КГАСУ