Кульков Алексей Артемьевич

Выпускник 1940 года,

участник Великой Отечественной войны

Воспоминания Кулькова А.А. (сохранена стилистика автора):

«…С 1935 по 1940 - самые насыщенные и наиболее яркие годы становления с массой разнообразий, как в студенческой жизни, так и в политико-экономическом плане. Эта первая и начальная, самая существенная из всех, незабываемая студенческая пятилет­ка. Она сулила прекрасную жизнь с её непредсказуемыми труднос­тями и романтикой.

Сознавая предстоящие предназначения своего будущего, сту­денты не только 28-й группы инженерно-строительного факультета, в которую я был зачислен, но и всего потока, занимались упорно, добросовестно и настойчиво. Профессорско-преподавательский со­став был на высоком уровне: справедлив, терпелив, но и требова­телен.

У нас не было неавторитетных учителей. На лекциях мы с жад­ностью впитывали всё то, что они старательно выкладывали потом­ству. Дисциплина... зиждилась на самосознании и отличалась от солдатской только тем, что на нас не было военного мундира.

Однако: в институте постоянно функционировала любительская фотолаборатория. Действовали духовой, струнный и джаз-оркестры.

В полную меру мы были увлечены кружками: мотоспорта (имелось три мотоцикла), Ворошиловского всадника - посещали манеж и аэроклуб, в котором я занимался и научился летать.

Кроме того, в спортивный план входили обязанности студен­тов по сдаче норм: ГТО,Ворошиловекого стрелка и ПВХО.

Но нельзя обойти молчанием суровые зимы 1937 и 1938 годов. Имели место случаи, когда каждый студент, едва успев переступить порог двери главного входа здания № 68 по улице Карла Маркса, прямиком направлялся спецотделом в актовый зал, где вместо лек­ций объявлялись враги народа из ученого мира и где мы отдавали свои голоса.

Наш выпускной бал проходил в этом же зале, но уже в отсут­ствии некоторых педагогов (как профессора Кушникова), вложивших свой неоценимый вклад в подготовку квалифицированных кадров для народного хозяйства страны.

Начало моей трудовой деятельности началось с вызова к заместителю начальника НКВД Татреспублики полковнику Царевскому и направления в Сороклаг НКВД с центром управления в г.Беломорске. (Сороклаг – Сороко-Обозерский исправительно-трудовой лагерь, организован в 1938г., закрыт в 1942г., прим. Гильмутдиновой Э.З.).

«Беломорск - это портовый город, куда приходят иностранные суда и где ты можешь купить себе любой иностранный костюм», - так охарактеризовал моё будущее место работы полковник Царевский.

На самом же деле, наяву оказалось - это деревянный городиш­ко дореволюционной эпохи Карелофинской республики, расположен на сороках островах между торфяными озёрами и речками с ржавой и агрессивной водой.

В Беломорске я был принят начальником строительства Сороклага Успенским В.Д. (бывшим до этого начальником Соловецких лагерей) и назначен на должность начальника ПГС второго отделения по строительству железнодорожных узлов на станциях: Руйга, Нюхча, Сулозеро и Малощуйка.

Не могу не сказать об одном из событий, которое произошло осенью 1940 года в Нюхче.

В один из морозных дней ко мне пришел начальник админист­ративной колонны и сказал: "У меня сидит очень большой ученый. Но он очень слаб и скоро погибнет. Возьми его к себе". Наутро мне привели коренастого, чуть выше среднего роста, но очень худого человека. Одет он был в грязный лагерный бушлат, а на но­гах тряпки и резиновые из корды чуни. Это был КАМАЙ - профессор Казанского госуниверситета. Я поручил ему переписную работу и обеспечил тёплую и сытую конторскую зиму.

Я вернусь к этому, когда встречусь с ним у академика Арбу­зова после войны.

Война началась 22 июня 1941 года. К этому времени подходи­ла к концу укладка нашего 92-х километрового участка верхнего строения пути, заканчивалось возведение искусственных сооруже ний - мостов и труб, но мои объекты находились ещё на пятидеся­типроцентной отметки готовности. Это значило, что станции мог­ли только принять паровозы, напоить и накормить их, но не обес­печить ремонтными работами из-за отсутствия жилья для обслужи­вающего персонала.

Несмотря на недоделки по железной дороге Сорокская-Обозерская, проложенной по побережью Онежской губы, в июле 1941 года уже были пропущены первые эшелоны.

В связи с сокращением работ, часть вольнонаёмного состава начала перебрасываться на строительство аэродромов и других объектов специального назначения.

За отказ выехать на Маточкин Шар, я был вызван в Онежский военкомат и направлен в Архангельское военно-инженерное училище. В те времена, не смотря на наличие в ВУЗах военной кафедры, весь инженерный состав, кроме медиков, нёс в армии рядовую службу.

В училище я преподавал курсантам мосты и дороги, а спустя два месяца был выпущен в звании лейтенанта инженерных войск и направлен на Волховский фронт в должности командира взвода.

Я оказался в четвертой саперной бригаде, которой командовал бывший зам.начальника НКВД ТАССР полковник Царевский.

Со всем тем, что происходило на фронтах: видимым и не ви­димым, пережитом и перенесённым при ранении и контузии - война, история которой не во всех её деталях и не для всех известна, закончилась для меня 19 нобяря 1945 года. Двадцать пятого декабря 1945 годя я уже был в Казани и, в качестве начальника стройплощадки УВСР-46, руководил восстановительными работами и реконструкцией академии наук ТАССР, кремлёвского офицерского филиала и объектов Главного артиллерийского управления.

Почти ежедневно я видел, как подкатывает к зданию акаде­мии наук старенький форд, и выходит из него президент - Александр Ерменингельдович Арбузов. Невысокий, в белом костюме и в такой же панаме, он поднимался в свой кабинет, в котором мы успешно решали все конструктивные и финансовые вопросы, вплоть до пере­смотра сметы. Он всегда угощал меня чаем, а иногда и котлетами.

Вот у него-то в кабинете и встретился я с КАМАЕМ, чудом оставшим­ся в живых и пережившим роковой отрезок времени эпохи Сталинского геноцида.

МВД СССР  17-го февраля 1950 года вызвало меня в Москву и специальной путёвкой № 3948, подписанной зам.министра МВД СССР генерал-лейтенантом Обручниковым, отправлен был в распоряжение Главгидроволгодонстроя, не разрешив даже заехать домой за расчетом, проститься с семьёй и взять пару белья для смены.

На Цимлянском гидроузле я был сначала главным инженером участка, а затем инспектировал строительство гидроэлектростанции и водосливной плотины до полного их завершения и сдачи.

За первой стройкой Коммунизма - Цимлянской ГЭС, последова­ла вторая. Второго сентября 1952 года я прибыл на гидроузел Куйбышевский. Здесь я выполнял функции заместителя главного ин­женера и начальника технической инспекции района судоходных со­оружений. Это верхние и нижние шлюзы, канал между ними, дамбы, волнолом и речной порт.

После окончания работы приёмочной комиссии по гидроузлу в целом и получения наград от Н.С. Хрущёва, как обеспеченные энергией, с сентября 1958 года Куйбышевгидрострой переключился на строительство жилья, учебных заведений, соцкультбыта и ряда про мышленных предприятий.

За десять лет нашим уже вольнонаёмным коллективом, был соз­дан современный индустриальный город Ставрополь на пятьсот тысяч жителей.

В заложенную ежегодную программу строительно-монтажных работ в размере 360 млн.руб. были включены и осваивались КГСом, без срыва до полного ввода мощностей в эксплуатацию, капитальные вло­жения по строительству Куйбышевского аэропорта, ТЭЦов области и Оренбургского газоочистительного завода.

После двух перенесенных сердечных приступов, я сел за стол заместителя начальника производственного отдела управления.

Упорядоченную ритмичную организацию работ разрушило новое решение правительства по строительству ВАЗа.

С началом зимы 1967 года мы приступили к новому, не менее важному для народного хозяйства страны - строительству крупней­шего автомобильного завода и нового города для него.

По долгу службы я обязан был иметь непосредственные кон­такты с заказчиком, КБ, институтами и министерствами.

Получив зелёную улицу в Госплане, Госстрой и Госснабе СССР, я по существу превратился в постоянного полномочного представи­теля Куйбышевгидростроя в законодательных и исполнительных ор­ганах - комитетах и их ведомствах.

Это была последняя гигантская стройка, в которой я принимал посильное участие и после завершения которой, имея сороколетний стаж, я ушел на пенсию.

В заключение хочу сказать: институт меня воспитал, наделил знаниями, сделал специалистом и передал Родине.

Я с гордостью пронёс герб на своём дипломе и не опозорил чести строительного института.

Не смотря на трудности и неизбежные препятствиям считаю себя счастливым.

Моя мечта - быть строителем, сбылась. Работая в глуши Каре­лофинской республики, я постоянно пользовался материалами прослушанных лекций в институте. Я производил проверку существующих старых мостов, предназначенных для переправки тяжелой строитель­ной техники только по своим конспектам.

Очень жаль: что война поглотила всё то,что являлось памятью и источником моей жизни, началом координат которой является институт.

Мой сын Александр - доктор технических наук, лауреат госпремии и трудится в Подмосковье.

Старший внук Михаил учится в институте им. Менделеева.

Жена Людмила окончила Казанский стоматологический институт и в звании майора медицинской службы также на заслуженном отдыхе».

А.А.Кульков

5.12.90г.